Студия "МузАртель" — издание компакт-дисков

МЕЛОДИЯ ЛЮБВИ

Юбилейный концерт к 50-летию

Ф. В. Строганов. Оркестровые, камерные инструментальные сочинения

Фёдор Строганов, фортепиано, орган, клавесин
Иван Лебедев, фортепиано, орган
Константин Казначеев, скрипка
Михаил Блинков, кларнет
Михаил Басов, труба, варган
Александр Рудин, виолончель
Пётр Главатских, маримба, ударные
Камерный оркестр «Градский Холл» под управлением Константина Казначеева

2018

Издание: студия «МузАртель».
Звук: Андрей Андрианов (запись), Алексей Розов (мастеринг).
Оформление: дизайн-студия «Чайковский». Фото: А. Тимофейчук. Каллиграфия: М. Басов. Редактор: О. Губанова.
© «МузАртель», Москва, 2018. © Фёдор Строганов, Москва, 2018. Сюита во французском вкусе для скрипки и органа написана для скрипача Константина Казначеева и ему посвящена. Оркестровая версия была сделана специально для моего юбилейного концерта.
В Увертюре мне хотелось показать блеск королевского двора (эпоха «Короля-солнца»), Версаль, выход королевской свиты.
Ария навеяна хоральной прелюдией И. С. Баха соль минор «Грядет язычников Спаситель», а также многочисленными французскими Récit как в старинной музыке, так и в духе Мориса Равеля; вспомнил я и французских шансонье.
Мюзет – это крестьянский танец, может несколько простоватый и неуклюжий, danse des paysans, но вместе с тем не лишённый изящества.
Следующая часть изображает моего учителя, мэтра, органиста Мишеля Шапюи (1930-2017), удивительно тонкого музыканта, замечательного импровизатора. С благодарностью вспоминаю его уроки в храме Saint-Séverin в латинском квартале Парижа, где мы занимались на великолепном органе Альфреда Керна. Особенно запомнилась работа над первым Plein Jeu из сюиты Клерамбо, наверное поэтому я написал Мишеля Шапюи в соль миноре.
Финал – это голоса парижских улочек, мелодии французских аккордеонов, шансонье, – одним словом, жизнь во всей полноте.
Летний дождь. Одно время мы с Иваном Лебедевым много играли Астора Пьяццоллу в 4 руки, и, готовясь к очередному концерту, я решил написать сочинение в 4 руки для нашего дуэта. Так появился «Летний дождь», ставший моим хитом. После чего я с гордостью стал именовать себя «русским Пьяццоллой».
Времена года в Ярославле были написаны для ансамбля «Барокко» (худ. рук. В. Попков), а спустя какое-то время Константин Казначеев попросил меня сделать переложение для его оркестра «Градский Холл», что я с превеликим удовольствием и сделал.
Взявшись за эту тему, я хотел изобрести что-то новое, открыть новые грани каждого времени года, которых нет у Вивальди или, например, у Пьяццоллы. Поэтому появились картины русской природы и жизни. Ледоход, например – это стремительное пробуждение реки ото сна, с треском ломающийся и крошащийся лёд.
Лето – это долгожданный отдых, когда время останавливается, и дорог каждый миг, каждое мгновение этого отдыха. Прекрасный летний вечер, проведённый в тёплой компании, когда много не говорят, больше слушают себя, летнюю природу.
Осень. Ненастный дождливый день, листья с деревьев уже почти все опали, любоваться в природе нечем. Приходит время, когда хочется куда-нибудь пойти в поисках красоты, например, в музей. Поэтому в средней части появляется старинный танец – чакона.
Зима. Всё застывает, всё живое куда-то прячется от холода, но в то же время появляются едва ли не самые совершенные и прекрасные картины природы – это морозные узоры, снежинки. Победить холод можно только движением, а лучший разогев зимой – это игра в снежки.
Всеобщий бидермайер – следующее сочинение для нашего с Иваном Лебедевым дуэта – возникло по следам Немецкой сюиты для альта и фортепиано, где 3-я часть называется «Бидермайер» – как дань уважения к традициям, симпатии к старым «бюргерским» временам. Первая тема токкаты интонационно перекликается с первой частью сюиты. Но затем из неё вырастает совершено новая тема, и настроение совершенно другое – радость, которой хочется поделиться со всеми, – поэтому «бидермайер» стал всеобщим.
Adagio в стиле Баха было написано по просьбе Ивана Лебедева, для его реконструкции Баховского концерта ре минор BWV 1059, вторая часть которого не сохранилась. Начальная тема пришла практически сразу, осталось только её развить. Медленные части самого Иоганна Себастьяна меня всегда привлекали какой-то особенной глубиной и порой совершенно неожиданными и непредсказуемыми модуляциями, поэтому я нисколько не удивился тому, что развитие начальной темы увело меня в какие-то далёкие тональности, и мне с трудом удалось повернуть в нужном направлении, чтобы прийти к финалу.
Ноктюрн был написан изначально для дудука (армянского народного духового инструмента) и органа. Меня предупреждали, что у этого инструмента очень ограниченный диапазон, и, наверное, именно в пику этому утверждению я начал ноктюрн с широкого интервала септимы… Тембр дудука повлиял на характер мелодии, где слышны народные мотивы, но на диске представлена версия для органа и трубы. Исполнение Михаила Басова оказалось очень удачным, красочным, талантливым.
Три импровизации для варгана и клавесина написаны для Михаила Басова. Хотелось представить варган, с одной стороны, как восточный, азиатский инструмент для медитации, а с другой стороны – в окружении привычной для нашего слуха мелодии в духе сицилианы.
Призывание дождя явилось плодом нашего сотрудничества с замечательным музыкантом, мультиперкуссионистом, непревзойдённым исполнителем на маримбе – Петром Главатских.
Мне довелось побывать в Африке лишь однажды, и то только в самой северной её части, зимой, в декабре (это был испанский город Мелилья), но, несмотря на это, какое-то особенное «чувство Африки» осталось… В первой части мне хотелось показать природу, буквально изнывающую от невыносимой жары, раскалённого солнца. Земля трескается от засухи, отламываются сухие ветви деревьев… Но вот слышатся звуки барабанов. Они усиливаются, произносятся громкие молитвы-заклинания – и, казалось бы, совершенно ниоткуда, падают первые капли дождя, всё чаще и чаще – и вот уже тропический ливень щедро отпаивает водой жаждущую землю. Всеобщее ликование!
Еврейская сюита памяти Григория Фрида. Первое исполнение Еврейской сюиты для клезмерского кларнета, скрипки, виолончели и фортепиано состоялась 24 октября 2013 года в Московском Доме композиторов. Эта сцена хорошо мне знакома, я много раз принимал участие в концертах Московского молодёжного музыкального клуба при МДК по приглашению композитора Григория Фрида, его основателя и бессменного ведущего в течение долгих 47 лет. Меня связывала с Фридом многолетняя дружба; и вот теперь я должен был выступать на этой сцене в годовщину его смерти. Мне захотелось почтить память Григория Самуиловича написанием музыки в его честь, но какой? Сначала на ум пришли сюиты французских клавесинистов в жанре in memoriam – Tombeau de Blancroche, Tombeau de Chambonnieres, или сюиты с Lamento, от Фробергера до «Гробницы Куперена» М. Равеля.
Но тут мой друг и коллега Иван Лебедев, знаток еврейской народной музыки, подал неожиданную идею – почему бы не написать еврейскую сюиту с соло кларнета? «И в самом деле, – подумал я, – ведь и Прокофьев, и Шостакович писали на еврейские мотивы, в этом что-то есть...» И я начал погружаться в тему, переслушал много интересных записей; среди них особенно запомнилась канторская молитва – это был просто крик души. Поначалу я придумывал мелодии в еврейском ладу (с двумя увеличенными секундами), но они походили на восточную музыку в духе Бородина, Римского-Корсакова. В итоге я решил от этого отказаться и просто написать чистую, светлую музыку, достойную Григория Фрида. Канторская молитва отразилась во вступлении виолончели в первой части. Вторая часть, фуга, оказалась самой «еврейской» – здесь я предоставил исполнителям большую свободу. Весь средний раздел этой части играют в традиционной клезмерской манере кларнетист Михаил Блинков и пианист Иван Лебедев, который, кроме того, помог мне определиться с фактурой и строением этой части. Третья часть, чакона, написана в духе фантазий для виолы да гамба Маре, Сен-Коломба, французских композиторов XVII–XVIII веков, и только мелодии кларнета как бы приподнимают нас над временем и пространством, и уводят в вечность...
Мелодия любви была написана первоначально для флейты и органа, впервые она прозвучала на концерте в лютеранском соборе; на флейте тогда играла Ольга Ивушейкова. Через несколько лет я вернулся к этой мелодии, и мы вместе с Иваном Лебедевым сделали переложение для фортепиано и струнных – получился небольшой концерт для фортепиано с оркестром. Стал более заметен уклон в сторону популярной музыки, возможно, музыки для кино, и это было очень необычно для меня, воспитанного в духе академических традиций. «Но почему бы на рубеже 50 лет и не попробовать пойти в эту сторону?» – подумал я, и с радостью сыграл «Мелодию» на своём юбилее.
В заключение хочу поблагодарить моих дорогих друзей-музыкантов, пришедших поздравить меня и порадовать прекрасным исполнением моих произведений, а вам, дорогие слушатели, желаю доброго здоровья и приятных впечатлений от моей музыки. Слушайте и наслаждайтесь!